я не готова к таким последствиям, но так или иначе - этот сон снится мне, я не хочу его видеть, нетнет. ночью я кручусь и не могу найти себе места, мне снятся радиоволны. они такие полупрозрачные, золотые, они душат меня, я просыпаюсь. иду на кухню и, включив свет, радуюсь, что меня никто не сожрал в темном коридоре и на меня внезапно не напал кролик из донни дарко. я смотрю в окно и понимаю, что валит снег, что там дико холодно и возвращаюсь в тепленькую постельку. закрываю глаза и, не успев досчитать да ста, проваливаюсь в забытье. мне снится осень и полу-разрушенные дома по Алехандро чел Бун. ко мне подбегает маленькая девочка и смотрит мне в глаза, я хочу дотронуться до ее забавного красного берета, но она делает шаг назад, все еще смотря мне в глаза. мне становится страшно, девочка улыбается, я осматриваю ее хрупкое тельце в коричневом пальто, белых колготочках и красных лакированных ботиночках. я присаживаюсь, на мне мое коричневое пальто и сапоги, я выгляжу как фюрер, девочка улыбается еще раз и убегает, меня трясет - больно уж взгляд у девочки взрослый, на прощание она смеется колокольным смехом, будто давая понять, что она все обо мне знает. я просыпаюсь в семь восемнадцать и начинаю в пижаме и заспанная рыться в семейном фото архиве. я нахожу эту девочку с серьезным взглядом на одном из фото, она смотрит на меня такими же глазами, как и в моем сне. мама просыпается и, взглянув на фотографию, улыбается. - ты всегда ненавидела это пальто. - а ботиночки? - на туфлях ты была помешана с самого детства.
мне кажется, я не могу дождаться того момента. когда буду орать на тренера, а он на меня, что бы я отжималась, мамочка, милая, не беспокойся, я в спаринги пока выходить не буду.
сегодня минус два, или четыре - какая разница? какая. к. черту. разница. я не пришла к лене на какао, почти забыла торт у тети, тогда бы их у нее было два, и не поцеловала самого любимого из всех моих мальчиков, то есть младшего брата, на прощание. я не привыкла к такому холоду, выгляжу как низнаю что, я же не такая, нетнетнет, я же южная, у меня губы, как у испанки, а нос - как у гречанки, и волосы, как у молдованки, я же южная, южная, теплая. мне кажется, будто я не чувствую ног/рук и пытаюсь не сыпать себе соль на рану, не включая summertime.
меня начинает трясти перед сессией, мне плохо, меня тошнит, мне не хватает воздуха, приходит смс от вовы, я понимаю, что я ничего не понимаю среди всех тех букв, которые написаны в его сообщении, меня выводит из практическивнесознания оля своими визгливыми нотками в голосе и загребущими быстрыми пальчиками, кажется, она спрашивает что-то про сто семьдесят пятую маршрутку и молл, мой мозг быстро схватывает на лету все и я киваю несколько раз со словами: да. оля, едет-едет. спустя несколько минут я замечаю синяк на руке, и пытаюсь вспомнить откуда он, но в голову лезут лишь шпаргалки и слова "яна, запомни, с первого по седьмой в правом кармане, с седьмого по двенадцатый - в левом. то есть наоборот", на сессии я роняю ручку и у меня трясутся руки до такой степени, что я чуть не роняю эссе. которое передаю вперед, для яны. я прошу открыть форточку, но учительница открывает дверь, чем закрывает нас все с той же яной от всего внешнего мира, я кидаюсь целовать неизменную вторую парту у стеночки, и думаю. что дуракам всегда везет, всегда. я списываю сессию, от и до, каждую запятую, каждую строчку, каждую букву, каждое предложение. было просто противно сдавать вот такую бездушную, противную. без единой моей мысли, работу. я на секунду задерживаюсь у учительского стола, думаю обратиться к преподователю, но тут до меня доходит смысл сообщения, полученного часом ранее, и я вспоминаю, что не знаю, как же на самом деле зовут учительницу, я смотрю ей в глаза и она грустно мне улыбается. вот и какого это - читать такие бездушные работы? мне становится стыдно.
мне стыдно, я нервничаю и фразой дня становится "васяя. я такая дура-дура", произнесенная визгливым голоском в четком стиле блондинок. завтра сессия. пусть мы все сдадим, аминь.
мы едем по алехандро чел бун, не положено. мне не нравится. но я пытаюсь не сопротивляться, рядом со мной едет рыжий. деловито на меня оглядываясь и смирненько улыбаясь. я осматриваю полуразрушенные старые постройки, мне не нравится эта часть города, отчего-то вспоминается прабабушка, как она рассказывала мне, как она тогда, в сорок втором, маленькая и тринадцатилетняя убегала подальше от этого страшного места. бабушка, милая, я опять отстаю от графика. отчего же мне хочется убежать именно сейчас, в семнадцать? я прошу остановиться. выхожу прямо посередине этих полуразрушенных зданий. в голове бьются мысли-подбитые ласточки, дураки-воробьи пытаются согреться на скамеечках. их кто-то кормит прямо с руки. я ищу кафешку. долго ищу. самое приличное, что попадается - только час пик. в котором по иронии и есть час пик, но это не мешает молоденьким официанточкам ежиться за углом деловито затягиваясь странными и дурно пахнущими сигаретами, я прошу себе caffelatte di vanillo и мне приносят его только через полчаса. но я не жалуюсь, хотя мне и не нравится то, что он плохо взбит и слишком дорого стоит, я достаю ручку и пишу на салфетке странные, не свойственные мне строчки.
мне все равно - исход простой; мы падаем на тротуар вниз головой.
это совсем не мое, я понимаю, знаю, и, не продолжая сворачиваю салфетку обратно, интересно, кто из ASEM-а смог бы продолжить этот стих? если бы это оказался мальчик, я бы попросила бы у него руки и сердца. правда.
милая моя девочка, прошу, оставь меня, хватит меня читать, хватит подлизываться ко мне, якобы ты - совершенно другой человек, оставь меня, оставь, оставь. отпусти, закрой глаза, снова вдохни жизнь в сердечко, оно у тебя маленькое, с кулачок, и вытри глаза, милая, вытри. от этих страданий и слез ты только мочишь подушку. я тебя простила. я тебя простила. не знаю, простишь ли ты меня, и поняла ли ты всю ситуацию, но все равно. оставь меня, я тебя отпускаю, прощаю. и ты прощай. не целую, не принято же при таком целоваться, маша.
уборка окончена, снег идет, ветер, чаек и здравствуйте свитера и наэлектризованные волосы, я скучала. зима становится неожиданно яркой. мама одобрила туфли, теперь каблук выше, она смеется, говорит, что я однажды и гагу переплюну. 15 сантиметров, слабо, дурочка?
я сделала уборку в шкафу, в комнате, в телефоне, в контакте, в твиттере, в плэйлисте, в жизни. и тут поняла, почему отпустить не могу, остался даири. дневник закрывается от всех, уборка, милые.
[23:32:26] квiтка: я напоминаю себе плаксивую малолетку [23:32:28] квiтка: надо сказать что-то пафосное, что бы реабилитироваться [23:32:39] квiтка: пойду спишу экономику [23:32:47] квiтка: fuck ya